muzonnornik
Well-Known Member
Она это и без меня знает.
Не только музыка
- Автор темы Yuri
- Дата начала
Amati
Well-Known Member
У меня на эту херню время нет.
Сегодня нужно в колодец заглянуть что там к чему.
Три года не заглядывал.
muzonnornik
Well-Known Member
Да, мож там тела имеются, по старой питерской традиции.
П.С. а зачем тебе колодец?
П.П.С. это, к слову, колодец в доме Ильича, в Шушенском. Только что товарищ прислал
muzonnornik
Well-Known Member
Ой, ну фсё, не дави на мозоль уже!
Это, бля, "повышение"....
водянной
Well-Known Member
DV-2
Well-Known Member
DV-2
Well-Known Member
«Ты можешь быть бесконечно прав, но какой в том толк, если женщина твоя плачет?» Б.Шоу
Amati
Well-Known Member
А вода в доме откель?
Грунты суки верхнее кольцо крутят как хотят.
Amati
Well-Known Member
Пока еще не плачет.
Вот завтра биодеку обслуживать, вот завтра и я зарыдаю.
DV-2
Well-Known Member
водянной
Well-Known Member
«Девочка моя!
Сейчас ночь. Рождественская ночь. Все вооружённые воины моей маленькой крепости уснули. Спят твой брат, твоя сестра. Даже твоя мать уже спит. Я чуть не разбудил уснувших птенцов, добираясь до этой полуосвещённой комнаты. Как далеко ты от меня! Но пусть я ослепну, если твой образ не стоит всегда перед моими глазами. Твой портрет — здесь на столе, и здесь, возле моего сердца. А где ты? Там, в сказочном Париже, танцуешь на величественной театральной сцене на Елисейских полях. Я хорошо знаю это, и всё же мне кажется, что в ночной тишине я слышу твои шаги, вижу твои глаза, которые блестят, словно звёзды на зимнем небе.
Я слышу, что ты исполняешь в этом праздничном и светлом спектакле роль персидской красавицы, пленённой татарским ханом. Будь красавицей и танцуй! Будь звездой и сияй! Но если восторги и благодарность публики тебя опьянят, если аромат преподнесённых цветов закружит тебе голову, то сядь в уголочек и прочитай моё письмо, прислушайся к голосу своего сердца. Я твой отец, Джеральдина! Я Чарли, Чарли Чаплин! Знаешь ли ты, сколько ночей я просиживал у твоей кроватки, когда ты была совсем малышкой, рассказывая тебе сказки о спящей красавице, о недремлющем драконе? А когда сон смежал мои старческие глаза, я насмехался над ним и говорил: «Уходи! Мой сон — это мечты моей дочки!».
Я видел твои мечты, Джеральдина, видел твоё будущее, твой сегодняшний день. Я видел девушку, танцующую на сцене, фею, скользящую по небу. Слышал, как публике говорили: «Видите эту девушку? Она дочь старого шута. Помните, его звали Чарли?» Да, я Чарли! Я старый шут! Сегодня твой черёд. Танцуй! Я танцевал в широких рваных штанах, а ты танцуешь в шёлковом наряде принцессы. Эти танцы и гром аплодисментов порой будут возносить тебя на небеса. Лети! Лети туда! Но спускайся и на землю! Ты должна видеть жизнь людей, жизнь тех уличных танцовщиков, которые пляшут, дрожа от холода и голода.
Я был таким, как они, Джеральдина. В те ночи, в те волшебные ночи, когда ты засыпала, убаюканная моими сказками, я бодрствовал.
Я смотрел на твоё личико, слушал удары твоего сердечка и спрашивал себя: «Чарли, неужели этот котёнок когда-нибудь узнает тебя?». Ты не знаешь меня, Джеральдина. Множество сказок рассказывал я тебе в те далёкие ночи, но свою сказку — никогда. А она тоже интересна. Это сказка про голодного шута, который пел и танцевал в бедных кварталах Лондона, а потом собирал милостыню. Вот она, моя сказка! Я познал, что такое голод, что такое не иметь крыши над головой. Больше того, я испытал унизительную боль скитальца-шута, в груди которого бушевал целый океан гордости, и эту гордость больно ранили бросаемые монеты. И всё же я жив, так что оставим это.
Лучше поговорим о тебе. После твоего имени — Джеральдина — следует моя фамилия — Чаплин. С этой фамилией более сорока лет я смешил людей на земле. Но плакал я больше, нежели они смеялись. Джеральдина, в мире, в котором ты живёшь, существуют не одни только танцы и музыка! В полночь, когда ты выходишь из огромного зала, ты можешь забыть богатых поклонников, но не забывай спросить у шофёра такси, который повезёт тебя домой, о его жене. И если она беременна, если у них нет денег на пелёнки для будущего ребёнка, положи деньги ему в карман. Я распорядился, чтобы в банке оплачивали эти твои расходы. Но всем другим плати строго по счёту. Время от времени езди в метро или на автобусе, ходи пешком и осматривай город.
Приглядывайся к людям! Смотри на вдов и сирот! И хотя бы один раз в день говори себе: «Я такая же, как они». Да, ты одна из них, девочка! Более того. Искусство, прежде чем дать человеку крылья, чтобы он мог взлететь ввысь, обычно ломает ему ноги. И если наступит день, когда ты почувствуешь себя выше публики, сразу же бросай сцену. На первом же такси поезжай в окрестности Парижа. Я знаю их очень хорошо! Там ты увидишь много танцовщиц вроде тебя, даже красивее, грациознее, с большей гордостью. Ослепительного света прожекторов твоего театра там не будет и в помине. Прожектор для них — Луна.
Вглядись хорошенько, вглядись! Не танцуют ли они лучше тебя? Признайся, моя девочка! Всегда найдётся такой, кто танцует лучше тебя, кто играет лучше тебя! И помни: в семье Чарли не было такого грубияна, который обругал бы извозчика или надсмеялся над нищим, сидящим на берегу Сены. Я умру, но ты будешь жить. Я хочу, чтобы ты никогда не знала бедности. С этим письмом посылаю тебе чековую книжку, чтобы ты могла тратить сколько пожелаешь. Но когда истратишь два франка, не забудь напомнить себе, что третья монета — не твоя. Она должна принадлежать незнакомому человеку, который в ней нуждается. А такого ты легко сможешь найти. Стоит только захотеть увидеть этих незнакомых бедняков, и ты встретишь их повсюду. Я говорю с тобой о деньгах, ибо познал их дьявольскую силу. Я немало провёл времени в цирке. И всегда очень волновался за канатоходцев.
Но должен сказать тебе, что люди чаще падают на твёрдой земле, чем канатоходцы с ненадёжного каната. Может быть, в один из званых вечеров тебя ослепит блеск какого-нибудь бриллианта. В этот же момент он станет для тебя опасным канатом, и падение для тебя неминуемо. Может быть, в один прекрасный день тебя пленит прекрасное лицо какого-нибудь принца. В этот же день ты станешь неопытным канатоходцем, а неопытные падают всегда. Не продавай своего сердца за золото и драгоценности. Знай, что самый огромный бриллиант — это солнце. К счастью, оно сверкает для всех. А когда придёт время, и ты полюбишь, то люби этого человека всем сердцем. Я сказал твоей матери, чтобы она написала тебе об этом. Она понимает в любви больше меня, и ей лучше самой поговорить с тобой об этом. Работа у тебя трудная, я это знаю.
Твоё тело прикрыто лишь куском шелка. Ради искусства можно появиться на сцене и обнажённым, но вернуться оттуда надо не только одетым, но и более чистым. Я стар, и может быть, мои слова звучат смешно. Но, по-моему, твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу. Не страшно, если твоё мнение по этому вопросу десятилетней давности, то есть принадлежит уходящему времени. Не бойся, эти десять лет не состарят тебя. Но как бы то ни было, я хочу, чтобы ты была последним человеком из тех, кто станет подданным острова голых. Я знаю, что отцы и дети ведут между собой вечный поединок. Воюй со мной, с моими мыслями, моя девочка! Я не люблю покорных детей. И пока из моих глаз не потекли слёзы на это письмо, я хочу верить, что сегодняшняя рождественская ночь — ночь чудес.
Мне хочется, чтобы произошло чудо, и ты действительно всё поняла, что я хотел тебе сказать. Чарли уже постарел, Джеральдина. Рано или поздно вместо белого платья для сцены тебе придётся надеть траур, чтобы прийти к моей могиле. Сейчас я не хочу расстраивать тебя. Только время от времени всматривайся в зеркало — там ты увидишь мои черты. В твоих жилах течёт моя кровь. Даже тогда, когда кровь в моих жилах остынет, я хочу, чтобы ты не забыла своего отца Чарли. Я не был ангелом, но всегда стремился быть человеком. Постарайся и ты.
Целую тебя, Джеральдина. Твой Чарли. Декабрь 1965 г.».
Сейчас ночь. Рождественская ночь. Все вооружённые воины моей маленькой крепости уснули. Спят твой брат, твоя сестра. Даже твоя мать уже спит. Я чуть не разбудил уснувших птенцов, добираясь до этой полуосвещённой комнаты. Как далеко ты от меня! Но пусть я ослепну, если твой образ не стоит всегда перед моими глазами. Твой портрет — здесь на столе, и здесь, возле моего сердца. А где ты? Там, в сказочном Париже, танцуешь на величественной театральной сцене на Елисейских полях. Я хорошо знаю это, и всё же мне кажется, что в ночной тишине я слышу твои шаги, вижу твои глаза, которые блестят, словно звёзды на зимнем небе.
Я слышу, что ты исполняешь в этом праздничном и светлом спектакле роль персидской красавицы, пленённой татарским ханом. Будь красавицей и танцуй! Будь звездой и сияй! Но если восторги и благодарность публики тебя опьянят, если аромат преподнесённых цветов закружит тебе голову, то сядь в уголочек и прочитай моё письмо, прислушайся к голосу своего сердца. Я твой отец, Джеральдина! Я Чарли, Чарли Чаплин! Знаешь ли ты, сколько ночей я просиживал у твоей кроватки, когда ты была совсем малышкой, рассказывая тебе сказки о спящей красавице, о недремлющем драконе? А когда сон смежал мои старческие глаза, я насмехался над ним и говорил: «Уходи! Мой сон — это мечты моей дочки!».
Я видел твои мечты, Джеральдина, видел твоё будущее, твой сегодняшний день. Я видел девушку, танцующую на сцене, фею, скользящую по небу. Слышал, как публике говорили: «Видите эту девушку? Она дочь старого шута. Помните, его звали Чарли?» Да, я Чарли! Я старый шут! Сегодня твой черёд. Танцуй! Я танцевал в широких рваных штанах, а ты танцуешь в шёлковом наряде принцессы. Эти танцы и гром аплодисментов порой будут возносить тебя на небеса. Лети! Лети туда! Но спускайся и на землю! Ты должна видеть жизнь людей, жизнь тех уличных танцовщиков, которые пляшут, дрожа от холода и голода.
Я был таким, как они, Джеральдина. В те ночи, в те волшебные ночи, когда ты засыпала, убаюканная моими сказками, я бодрствовал.
Я смотрел на твоё личико, слушал удары твоего сердечка и спрашивал себя: «Чарли, неужели этот котёнок когда-нибудь узнает тебя?». Ты не знаешь меня, Джеральдина. Множество сказок рассказывал я тебе в те далёкие ночи, но свою сказку — никогда. А она тоже интересна. Это сказка про голодного шута, который пел и танцевал в бедных кварталах Лондона, а потом собирал милостыню. Вот она, моя сказка! Я познал, что такое голод, что такое не иметь крыши над головой. Больше того, я испытал унизительную боль скитальца-шута, в груди которого бушевал целый океан гордости, и эту гордость больно ранили бросаемые монеты. И всё же я жив, так что оставим это.
Лучше поговорим о тебе. После твоего имени — Джеральдина — следует моя фамилия — Чаплин. С этой фамилией более сорока лет я смешил людей на земле. Но плакал я больше, нежели они смеялись. Джеральдина, в мире, в котором ты живёшь, существуют не одни только танцы и музыка! В полночь, когда ты выходишь из огромного зала, ты можешь забыть богатых поклонников, но не забывай спросить у шофёра такси, который повезёт тебя домой, о его жене. И если она беременна, если у них нет денег на пелёнки для будущего ребёнка, положи деньги ему в карман. Я распорядился, чтобы в банке оплачивали эти твои расходы. Но всем другим плати строго по счёту. Время от времени езди в метро или на автобусе, ходи пешком и осматривай город.
Приглядывайся к людям! Смотри на вдов и сирот! И хотя бы один раз в день говори себе: «Я такая же, как они». Да, ты одна из них, девочка! Более того. Искусство, прежде чем дать человеку крылья, чтобы он мог взлететь ввысь, обычно ломает ему ноги. И если наступит день, когда ты почувствуешь себя выше публики, сразу же бросай сцену. На первом же такси поезжай в окрестности Парижа. Я знаю их очень хорошо! Там ты увидишь много танцовщиц вроде тебя, даже красивее, грациознее, с большей гордостью. Ослепительного света прожекторов твоего театра там не будет и в помине. Прожектор для них — Луна.
Вглядись хорошенько, вглядись! Не танцуют ли они лучше тебя? Признайся, моя девочка! Всегда найдётся такой, кто танцует лучше тебя, кто играет лучше тебя! И помни: в семье Чарли не было такого грубияна, который обругал бы извозчика или надсмеялся над нищим, сидящим на берегу Сены. Я умру, но ты будешь жить. Я хочу, чтобы ты никогда не знала бедности. С этим письмом посылаю тебе чековую книжку, чтобы ты могла тратить сколько пожелаешь. Но когда истратишь два франка, не забудь напомнить себе, что третья монета — не твоя. Она должна принадлежать незнакомому человеку, который в ней нуждается. А такого ты легко сможешь найти. Стоит только захотеть увидеть этих незнакомых бедняков, и ты встретишь их повсюду. Я говорю с тобой о деньгах, ибо познал их дьявольскую силу. Я немало провёл времени в цирке. И всегда очень волновался за канатоходцев.
Но должен сказать тебе, что люди чаще падают на твёрдой земле, чем канатоходцы с ненадёжного каната. Может быть, в один из званых вечеров тебя ослепит блеск какого-нибудь бриллианта. В этот же момент он станет для тебя опасным канатом, и падение для тебя неминуемо. Может быть, в один прекрасный день тебя пленит прекрасное лицо какого-нибудь принца. В этот же день ты станешь неопытным канатоходцем, а неопытные падают всегда. Не продавай своего сердца за золото и драгоценности. Знай, что самый огромный бриллиант — это солнце. К счастью, оно сверкает для всех. А когда придёт время, и ты полюбишь, то люби этого человека всем сердцем. Я сказал твоей матери, чтобы она написала тебе об этом. Она понимает в любви больше меня, и ей лучше самой поговорить с тобой об этом. Работа у тебя трудная, я это знаю.
Твоё тело прикрыто лишь куском шелка. Ради искусства можно появиться на сцене и обнажённым, но вернуться оттуда надо не только одетым, но и более чистым. Я стар, и может быть, мои слова звучат смешно. Но, по-моему, твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу. Не страшно, если твоё мнение по этому вопросу десятилетней давности, то есть принадлежит уходящему времени. Не бойся, эти десять лет не состарят тебя. Но как бы то ни было, я хочу, чтобы ты была последним человеком из тех, кто станет подданным острова голых. Я знаю, что отцы и дети ведут между собой вечный поединок. Воюй со мной, с моими мыслями, моя девочка! Я не люблю покорных детей. И пока из моих глаз не потекли слёзы на это письмо, я хочу верить, что сегодняшняя рождественская ночь — ночь чудес.
Мне хочется, чтобы произошло чудо, и ты действительно всё поняла, что я хотел тебе сказать. Чарли уже постарел, Джеральдина. Рано или поздно вместо белого платья для сцены тебе придётся надеть траур, чтобы прийти к моей могиле. Сейчас я не хочу расстраивать тебя. Только время от времени всматривайся в зеркало — там ты увидишь мои черты. В твоих жилах течёт моя кровь. Даже тогда, когда кровь в моих жилах остынет, я хочу, чтобы ты не забыла своего отца Чарли. Я не был ангелом, но всегда стремился быть человеком. Постарайся и ты.
Целую тебя, Джеральдина. Твой Чарли. Декабрь 1965 г.».
DV-2
Well-Known Member
Картина Маковского "Не пущу".
На ней изображена сцена у входа в магазин хай-энд аппаратуры.
Алекс пытается зайти и купить пятую вертушку "Кузьма" и пятнадцатый ЦАП для коллекции. Жена не пускает - говорит: хочу ещё одну шубу из шиншиллы!
В это время мимо проходил Маковский... увидев это действие, решил написать шедевр - шедевр получился!
На ней изображена сцена у входа в магазин хай-энд аппаратуры.
Алекс пытается зайти и купить пятую вертушку "Кузьма" и пятнадцатый ЦАП для коллекции. Жена не пускает - говорит: хочу ещё одну шубу из шиншиллы!
В это время мимо проходил Маковский... увидев это действие, решил написать шедевр - шедевр получился!
DV-2
Well-Known Member
...генеалогия у проверяемого высказывания именно такая — его самое раннее упоминание можно найти в историческом романе Валентина Пикуля «Битва железных канцлеров», впервые изданном в 1977 году.
Хотя Пикуль был одним из самых популярных авторов своего времени, он оставался именно писателем, а не историком. Профессиональные исследователи его часто и много критиковали именно за исторические неточности и ошибки. Нам не удалось найти сведений о том, что при написании фрагмента с интересующей нас цитатой Пикуль изучал дневники или переписку Бисмарка. Скорее всего, эту фразу писатель полностью выдумал и не видел в этом ничего плохого, ведь не раз подчёркивал, что роман — не историческое исследование. Впрочем, миллионы его читателей в СССР и на постсоветском пространстве эту разницу, к сожалению, не увидели.
Ближайшая по логике, но не формулировке фраза с бесспорным авторством Бисмарка: «Имея плохие законы и хороших чиновников, можно править, но с плохими чиновниками даже лучшие законы не помогут нам». Об этом он писал в 1850 году.
Последнее редактирование:
DV-2
Well-Known Member
Вполне в своём... и, она, с точки зрения физики вполне права - ничего особенно не случится. У нас в стране произведены десятки ядерных взрывов - под землёй, над землёй, рядом с землёй... ещё больше нахерачили взрывов американцы... а ещё французы, китайцы, корейцы, индусы, пакистанцы...
И чего такого случилось с человечеством?
Симонян говорит вообще-то не про ядерную бомбу, а про жизнь без смартфонов и прочей шелухи, заполнившей нашу жизнь...
muzonnornik
Well-Known Member
И наша тусня тады тоже фсё?
DV-2
Well-Known Member
Хочешь быть счастливым - будь им!
topor
Well-Known Member
Нее, ежеквартальные слёты у Сержа в Кафе... Делов то))И наша тусня тады тоже фсё?